«К ТИХОМУ ПРИСТАНИЩУ», ИЛИ КАК ПОНЯТЬ СОВРЕМЕННОГО МОНАХА

За последние тридцать лет новейшей истории Русской Православной Церкви было открыто около тысячи монастырей, где подвизаются иноки и монахи, пришедшие в Церковь в разное время. Кто-то начал свою монашескую жизнь много лет назад, кто-то пока еще только делает первые шаги. Но у всех нас есть нечто общее. Нам всем необходимы советы и наставления тех, кто имеет опыт монашеской жизни.

Как правило, частыми собеседниками монахов становятся книги – труды святителя Феофана Затворника, святителя Игнатия (Брянчанинова), из современных подвижников – преподобного старца Паисия и других подвижников-святогорцев. Их можно найти в любой церковной лавке. Но совсем недавно мне в руки попала книга «К тихому пристанищу» настоятеля Николо-Бабаевского мужского монастыря пос. Некрасовского архимандрита Бориса (Долженко), в которой отец Борис разбирает проблемы и трудности, с которыми сталкиваются современные монахи. Сегодня мы имеем возможность поговорить с самим автором о его книгах и о том, какие вопросы приходится решать насельникам монастырей.

ТИХИЕ БАБАЙКИ

Архимандрита Бориса легко найти в Николо-Бабаевском монастыре. Братии в обители немного, каждый имеет свое послушание. Места здесь тихие, уединенные и необычайно красивые. Сюда часто наведываются паломники, почитающие святителя Игнатия (Брянчанинова), но монастырская братия вместе с игуменом стараются сохранить в обители несуетливую монашескую атмосферу. Главное, вокруг чего объединяется монастырь, – это служба, молитва и послушание. И ничто не должно нарушать ритм монашеской жизни. Это первое чувство, которое возникает, когда попадаешь в монастырь. Это же чувство сопровождало меня и тогда, когда отец Борис показывал монастырские храмы и корпуса, и тогда, когда мы прогуливались к Волге, и тогда, когда сидели в монастырской беседке и разговаривали о том, что такое монашеская жизнь .

– Сейчас в монастыре три действующих храма, – рассказывает об истории и современной жизни монастыря архимандрит Борис, устроив небольшую экскурсию. – В Иверском храме мы служим с Пасхи Христовой и до Крестовоздвижения, летом в нем достаточно прохладно и комфортно. Зимой – в Иоанно-Златоустовском храме, он пониже и его удобно отапливать. А Великим постом служим в Никольском храме, здесь же совершаются постриги. Надвратный храм еще пока не восстановлен. В те времена, когда обитель действовала во всей свой красе, вход в монастырь располагался со стороны Волги, туда выходили и святые врата. Раньше не было автомобилей, а основной транспортной артерией была река. От монастыря до самой Волги, до пристани шла деревянная лестница. Там стояла часовня. Это был парадный вход. Перед монастырем проводилась ярмарка. Сейчас уже об этом ничто не напоминает. О напряженной жизни обители можно только догадываться, осматривая округу, да читать в книгах.

У каждого монаха свой путь к Богу, свой путь в монастырь. И многие приходят в обитель, отвечая на глубоко личный призыв. Так происходит сейчас, так было и в 80-е – 90-е годы, когда в Церковь приходили молодые тогда еще люди, известные нам сейчас как священники и монахи.

– Отец Борис, каков был Ваш путь к вере?

– Я пришел к вере в советское время. С детства нам говорили, что никакого Бога нет. Говорили и в школе, и в институте. Сомнения зародились на лекциях по философии, когда преподаватель сказал, что до Гегеля, Канта и Фейербаха были Будда и Магомет, и у них был другой взгляд на мир. И я стал задумываться о том, что может быть и другой взгляд на мир, кроме атеистического. Начались поиски смысла жизни, и атеизм предлагал неудовлетворительный ответ. Так сначала я пошел по интеллектуальному пути поиска.

На третьем курсе заинтересовался йогой и внутренне отверг материализм. Тогда же я понял о себе, что я не атеист. Дух начал просыпаться, и оставалось только выбрать веру. Стал искать.

После распределения я три года отрабатывал практику в Севастополе, в конструкторском бюро по проектированию орудий промышленного лова рыбы. В этот же период пришел в Церковь. Помню, как впервые посетил храм. Это был день памяти святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Единственный действующий храм находился на кладбище и был открыт только в субботу и воскресенье. Праздник, народ в храме не помещается, люди стоят на улице… Слушают. Я подошел и тоже стал слушать, точнее, ловить звуки, которые доносились из храма. Какая-то женщина подошла ко мне и поинтересовалась, есть ли у меня крестик, читал ли я Евангелие. Когда я сказал, что нет, она пригласила прийти в следующее воскресенье. С этих пор я стал носить крестик и воспринял эту встречу, как ответ на мои поиски самой лучшей религии. Тогда же прочитал и Евангелие. Уже позже раздобыл его на рынке за баснословные 100 рублей, при зарплате в 110 рублей, напечатанное на тоненькой рисовой бумаге.

– Почему Вы решили выбрать монашеский путь?

– Уже в молодые годы я видел смысл жизни в том, чтобы служить Богу. Ну а раз служить Богу, значит надо служить. Так возникло желание священства. У меня были мысли пойти в семинарию, а за время учебы сориентироваться. Но неплохо было бы и монашество принять, служить – так служить, думал я. Начал присматриваться к монастырям. Почаевский, Одесский, Жировицы… Из всех монастырей мне ответили стандартно, что у них есть сейчас штат, а желающих еще на два штата, поэтому послушников не принимают.

Потом я решил поехать в Свято-Троицкую Сергиеву лавру и попробовать поступить в семинарию. Документы приняли. Ребята поступали тогда в основном с Украины. Я подумал, что с высшим образованием поступить мне будет легко, особенно на фоне выпускников 10-го класса. Сдаем экзамены, отвечаю уверенно, хорошо. Вывешивают списки прошедших по конкурсу. Меня в списках нет.

Отец Наум, отец Иоанн, владыка Иоанн и владыка Михей… Удивительные пастыри и замечательные люди, видевшие в своей жизни подвижников и сами подвизавшиеся ради Христа. Для отца Бориса они стали теми, кто поддерживал его в трудные минуты жизни, кто оказал влияние на его становление в монашестве .

– Отец Наум мне посоветовал устроиться в Струнино на жительство, – вспоминает отец Борис о своей жизни после неудачной попытки поступить в семинарию, – а по церковной части – в Александровский женский монастырь. В Струнино и Александрове закрепиться не получилось. Но в лавре я встретил священника, который служил на приходе в Тверской епархии. Он мне предложил устроиться к нему «поваром, конюхом и плотником», то есть, сторожем и на клирос. Там я купил себе баянчик, взял ноты, вспомнил про звукоряд и выучил гласы. Год я провел на этом приходе с большой душевной пользой для себя.

– Как Вы оказались в Ярославле?

– Калязинский священник посоветовал мне съездить к отцу Иоанну (Крестьянкину) и написал рекомендательное письмо. Я поехал в Печоры. Приехал вечером, меня устроили в монастырскую гостиницу. Сразу пошел на службу и после службы увидел отца Иоанна. Он был окружен паломниками, и все приехали к нему с вопросами. Дошла очередь и до меня. Батюшка спросил с чем я приехал, я отдал ему письмо. Он его прочитал и сказал ехать в Ярославль к отцу Михею и к отцу Игорю. Эти пять минут и решили мою дальнейшую жизнь.

Я приехал в ярославский Федоровский собор, который в то время был кафедральным. Пришел на службу. Здесь я впервые и увидел отца Михея – благообразного старца с белой бородой и белыми волосами. Он сказал, чтобы я стоял и молился, а дня через два пришел на прием к владыке Иоанну (Вендланду). А потом меня приняли пономарем в собор. Сейчас еще живы те люди, с которыми мы вместе служили в соборе. Почетным настоятелем собора тогда был отец Борис Старк, он в то время еще служил и говорил проповеди.

Через год будущего настоятеля Николо-Бабаевского монастыря постригли в монахи, затем рукоположили в сан диакона, а потом и в священный сан. В то время действующих монастырей в епархии не было. И владыка Иоанн, постригавший отца Бориса, оставил его служить в соборе. Восприемником отца Бориса и духовником стал архимандрит Михей (Хархаров).

– Как с Вами общался отец Михей? Какие наставления он давал тогда еще новоначальному монаху?

– Отец Михей дал мне монашеское правило, пространных наставлений при нашем общении я от него не слышал. Он просто указывал мне на мои ошибки, когда я что-то делал не так, и показывал своим примером, как поступать правильно. Бывало и так, что по глупости или неофитству я досаждал владыке и священнослужителям. Вспоминается такой случай. Как-то во время службы аналой в храме совсем расшатался, и владыка Михей (тогда уже он был владыкой) попросил меня подтянуть гаечки. А я стал ему говорить, что лучше этим заняться после службы, демонстрируя свой молитвенный настрой. Только по выражению лица владыки я понял, что он недоволен.

Можно сказать, что владыка Михей был человеком старого склада. Я даже огорчался, что в общении со мной он бывает слишком мягок и не делает никаких выговоров. А мне в то время хотелось увидеть побольше строгости со стороны духовника.

– Каким было Ваше монашество в те годы?

– Четыре года я служил священником в Феодоровском соборе. После того, как открылся Толгский женский монастырь, меня сразу перевели туда. Там я прослужил иеромонахом 10 лет и приобрел свой первый монашеский опыт. Затем меня поставили наместником возрождающегося Николо-Бабаевского монастыря. Мы приехали на монастырские руины вдвоем с одним мирянином, который прибыл на Толгу проведать свою дочь. Потом он стал священником. Лучше всего на тот момент сохранилось здание северных келий, потому что там еще жили люди. С другой стороны этого здания располагалась контора, где сидели сторожа. Они должны были охранять монастырь, точнее то, что от него осталось. К этому моменту местные жители уже унесли двери, разобрали полы и крыши, потихоньку начали уносить и камни. Памятник архитектуры был выявлен одновременно с передачей его Церкви.

Мы вселились туда, где была контора. На стенах висели батареи, которые уже давно не работали – раньше здесь было центральное отопление. От пола и окон почти ничего не осталось. Подготовиться к первой зиме нам помогла настоятельница Толгского монастыря игумения Варвара (Третьяк). Она прислала рабочих, которые вставили окна и настелили полы. Печки нам пришлось делать самостоятельно.

В монастырь тогда сразу стали приходить люди креститься. Я запомнил первого человека, который крестился у нас. Он был местным жителем. Мы его крестили прямо в здании бывшей конторы. Полы еще не были закрыты, не хватало нескольких досок. Он встал в ямку между досками, а мы его облили водой из ведра.

К ТИХОМУ ПРИСТАНИЩУ

Результатом личного монашеского опыта отца Бориса стали книги «К тихому пристанищу» и «Крест с украшениями». Они писались около десяти лет, понемногу, в промежутке между послушаниями.

– Почему возникла потребность написать о своем монашеском опыте?

– Я заметил, что большинство книг о монашестве написаны давно и современному человеку не всегда бывает понятен язык, на котором говорит с читателем автор. Наиболее понятными можно считать сочинения святителей Игнатия (Брянчанинова) и Феофана Затворника, преподобных Амвросия и Макария Оптинских. Но и после написания их трудов прошло время, и многое изменилось, в том числе и в жизни современных монахов. А какие-то очень важные для современной жизни вещи и вовсе не рассматривались в святоотеческих творениях.

– Например?..

– Например, традиционная для современной церковной жизни ситуация с восстановлением разрушенных монастырей. Мы восстанавливали-строили монастырь практически с нуля. Не было опыта, не было старцев, не было монахов, не было святынь. А это непростой момент – собрать братию, где нет центра притяжения, – ни старца, ни святыни. Есть только место, где раньше находился монастырь.

– Обращались ли Вы в своем труде к опыту святителя Игнатия, который подвизался и трудился здесь в конце своей жизни?

– Конечно. Работа святителя «Приношение современному монашеству» – это наше настольное чтение. Это одна из немногих книг, которые можно приложить к современной жизни. И я читаю эту книгу, и наша братия.

– Как Вы определяете брать человека в братию или нет?

– У нас в монастыре есть своего рода «фильтр грубой очистки». Сначала приходящий в монастырь рассказывает о себе – заполняет небольшую анкету. Потом он остается в монастыре на две недели, для знакомства. За это время уже видно, есть ли у человека послушание, есть ли какие-либо особенности в характере и правильное отношение к монашеству. Бывает, что в монастырь приходят люди, которые ничего не хотят делать и настроены иждивенчески. Они думают, что им все должны, а они никому не должны ничего. Таких мы отправляем домой. Но если человек проходит этот «фильтр грубой очистки» и выражает желание прийти в монастырь, я предлагаю ему приехать на испытательный срок, который официально длится около года. Потом уже духовный собор братии решает принимать нового собрата в послушники или нет.

Бывает, что испытательный срок человек не проходит. А бывает и так, что человек сам себя не понимает, но его тяготение к мирской жизни сильнее, чем к монашеской.

– Игумен монастыря, как правило, несет большую административную нагрузку и нередко передает духовнические обязанности кому-то из братии. Хорошо ли это, на ваш взгляд?

– В древних уставах этот вопрос решался следующим образом: обязательно игумен монастыря должен быть главным духовником. Если он не справляется, то может благословить себе помощника из числа опытных монахов. Но самые сложные вопросы, которые влияют на жизнь монастыря, решаются игуменом.

– Что должен сделать игумен, чтобы братия его слушалась?

– Послушание – основа монастырской жизни. Кто напрямую отказывается слушать настоятеля, тот удаляется из монастыря. Иногда бывает можно и нужно потерпеть человека, если ему трудно. Пройдет недели две, он успокоится и покается. Но если это становится постоянной практикой, то эту проблему надо решать.

– А как быть с проблемой «удобного монаха»? Когда есть послушание без любви, когда все равно, что делать, лишь бы не приставали.

– Полюбит монах духовника, полюбит и послушание от него. Послушание – это отношение по любви. Но есть и послушание как вид монастырской работы. Сказали – сделал, это дисциплинарное послушание. Самое важное послушание то, которое воспитывает человека. Оно бывает между послушником и духовником, и должно строиться на взаимном уважении и духовной любви. Это самое эффективное и правильное послушание.

– Можно ли отказаться исполнять послушание?

– Послушание осуществляется в рамках Закона Божия. То есть, если тебе говорят что-то сделать противное Закону Божию, то можешь отказаться. Подобает больше слушаться Бога, а не человека. Но бывает и такое искушение, когда послушнику кажется, что настоятель неправ. Святитель Игнатий говорит, что послушание формирует послушника по образу того, кто дает послушание. Поэтому будешь слушаться преподобного, преподобным будешь.

– Насколько регламентирована жизнь Вашего монастыря? Монахи берут благословение на все свои действия, или допускается рассуждение?

– Когда я вижу, что человек может сам следить за происходящими в той или иной сфере деятельности процессами, то даю ему такую возможность. Так, например, келарю я говорю, что все, что связано с кухней, он решает самостоятельно. Монах, отвечающий за огород, также сам решает, что сажать, когда собирать урожай. Я только наблюдаю за их работой, и если вижу, что что-то идет не так, то делаю замечания.

– Что Вас волнует после написания книги? Какие еще вопросы хотелось бы осветить?

– Сейчас, как кажется, довольно важна проблема приходящих в монастырь пожилых людей. Они много и хорошо потрудились в миру, но в монастыри их отказываются принимать. Причина в том, что не все монастыри имеют возможность содержать на своем попечении старых людей, в конце своей жизни желающих принять монашество.

– Что бы Вы могли посоветовать современному иноку?

– Хранить основу монашеской жизни, которая должна оставаться неизменной во все времена и при любых обстоятельствах. Это молитва (келейное правило и храмовое богослужение), послушание, пост по силам. Пост, как самоограничение и воздержание, ради того, чтобы не распыляться. Подчинение Промыслу Божию, любовь к людям, к ближнему… Если всё это есть у монаха, значит, есть и монашеская жизнь.

– А что можно порекомендовать человеку, который еще только думает избрать монашеский путь?

– Такой вопрос люди задают очень часто. На него невозможно ответить, руководствуясь лишь теоретическими рассуждениями. Надо просто прийти в монастырь и прожить там три года послушником. Если приезжать в обитель лишь на время отпуска, то ответа не получишь. Необходимо пожить в монастыре. За три года, если будешь вопрошать Бога, обязательно найдешь ответ на свой вопрос.

Текст подготовила монахиня Екатерина (Парунян)

Фото: Владимир Ходаков