Храм-матрешка, или Спящая красавица по-рыбински

Вспоминаем историю Георгиевской церкви, центра старейшего некрополя Рыбинска

Перестраивать церковь у наших предков было обычной практикой. Зданиям надстраивали вторые этажи, как Успенскому храму в рыбинском селе Балабаново, в три раза удлиняли за счет паперти, как Никольский храм. И даже выстраивали новые стены вокруг старых. Именно так перестроили Георгиевскую — первую кладбищенскую церковь Рыбинска.

Разбираемся, почему выбрали такой способ перестройки. И выясняем правдивость городских мифов. Правда ли, что в Рыбинске стартовала сильнейшая эпидемия чумы XVII века? Почему знаменитый краевед Золотарев детство провел на Георгиевском кладбище? Как старообрядец Николай Тюменев хранил в православной церкви староверские иконы? Как в советское время умудрились потерять Георгиевский храм?

1660 год. В Европе затихает инквизиция, хотя и брыкается напоследок – всего 30 лет назад Галилео отрекся от учения Коперника. Но ученых уже не остановить: итальянец Гримальди открыл дифракцию света, Исаак Ньютон начинает оптические опыты. В Англии наигрались в демократию: буржуа и знать отметили десятилетие республики, восстановив монархию.

Россию тоже лихорадит, хоть царя и называют Тишайшим – правит Алексей Михайлович, отец великого преобразователя Петра Первого. В разгаре война с поляками. Неладно в делах религиозных: отстранили от должности и судят патриарха Никона, реформатора, принесшего на Русь троеперстие и раскол.

В тот год в Рыбной слободе, месте бойком и торговом, появилась первая кладбищенская церковь – Георгиевская. Вообще-то кладбище было и при главном храме слободы – Преображенском, который в этом же 1660 году из деревянной церкви наконец стал каменным собором. Но вряд ли небольшое кладбище в центре слободы в силах обслуживать быстро растущее поселение.

Вот как описывает эту ситуацию краевед Александр Михайлов: «Чтобы разгрузить тесное кладбище при Преображенской церкви, на отлогом берегу Кормицы (сейчас Коровка) выделили участок церковной земли для погребения приходских людей». И так по всей Руси: если до XVI столетия церковный двор — единственное место для погоста, то с ростом городов и сел кладбища изгоняют за пределы населенного пункта.

Причина не только в тесноте. Береглись рыбинцы и чумы. Как раз в середине XVII века в России бушевала сильнейшая «моровая язва», которая выкосила полстраны и лишь чудом не убила царскую семью.

Кстати, судя по церковным преданиям, чума стартовала где-то в наших краях. В Рыбной слободе 3 июня 1654 года уже фиксируют прекращение морового поветрия и свяжут это с божьим промыслом и вмешательством чудотворных икон. Тогда как в Москве и Казани в июле–августе – самый разгар эпидемии.

Разумно, что после чумы умерших хоронят вне города или села. Но погребение вне церковного места для человека того времени – это невозможность попасть в лучший мир после смерти. И вот новую церковь возводят на окраине — там, где нашли последний приют горожане.

— Действительно, место, выбранное для кладбища, было далеко за слободой. Впрочем, это не расходилось с заветами предков – кладбища часто строили вокруг поселений, рассчитывая, что усопшие пращуры будут охранять своих чад. О том, как много для рыбинцев значило это место, можно судить по факту: когда Рыбинск разрастался, местность вокруг кладбища назвали Егорьевская слободка, по названию церкви, — рассказывает Оксана Гожалимова, замдиректора Рыбинского музея-заповедника.

Георгиевскую церковь строят деревянной, крохотной. 120 лет она выполняет свой печальный долг: провожает рыбинцев в мир иной. Здесь отпевают усопших, совершают панихиды о похороненных на кладбище.

Трудились здесь священники Спасо-Преображенского храма. Георгиевская церковь — сугубо функциональное помещение для отпеваний, у нее нет ни прихода, ни причта. А значит, ни церковных старост, ни пожертвований. Отец знаменитого краеведа Алексея Золотарева — священник Спасо-Преображенского собора — часто совершал службы в Георгиевской церкви. И будущий краевед бывал тут в детстве.

— Сыновья сопровождали отца и, пока длилась служба, играли на кладбище в прятки. В письмах Золотарев вспоминает о запахах рябины и трав на погосте. Наверняка он читал старинные надписи на надгробиях, пытался представить – кем были эти усопшие. В общем, если для кого-то кладбище и было местом уныния, то для маленького Алеши Золотарева — своего рода детская площадка, — говорит замдиректора музея.

От собора Георгиевский храм отделился лишь в 1886 году. Как раз в это время неподалеку организовали станцию Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги. И среди прихожан церкви — стрелочники, паровозники, обходчики и их семьи.

Долго строили, а через десять лет пришлось переделывать. Думаете, это про современные дороги? Ничуть. Халтурщики были и среди строителей двухсотлетней давности. Георгиевской церкви пришлось пережить несколько перестроек. И не из-за причуд купчины, желающего украсить любимый храм повычурней. У здания начал натурально осыпаться свод. Но обо всем по порядку.

В конце XVIII века Рыбная слобода стала Рыбинском. Город богатеет, деревянные церкви – уже моветон, их перестраивают в каменные. Рядом со Спасо-Преображенским храмом задумывают возводить величественную колокольню – архитектурную жемчужину города. Неподалеку от крошечной Георгиевской церкви строят еще один кладбищенский храм – Вознесенский, способный вместить всех желающих.

Обновление ждет и Георгиевский храм: каменное здание предполагалось возводить на доходы от соляных палаток и ярмарочной торговли, собираемые в пользу Преображенской церкви. Но то ли доходы были невелики, то ли силы оттягивала подготовка к стройке Спасо-Преображенской колокольни, только возведение каменной Георгиевской церкви растянулось на долгие двадцать лет. Архитектор неизвестен, ясно лишь, что выполнил он работу крайне небрежно.

В новенькой церкви опускается потолок, о чем свидетельствует настоятель Спасо-Преображенского храма. В 1807 году протоиерей Петр Львов сообщает: «Свод каменной церкви Егорьевской кладбищенской церкви в прошлое лето больше стал прежнего опускаться. В нем сделались большие щели, правая стена выдалась вперед из-за давления свода».

Службы прекращают, здание запечатывают, святыни выносят в другую церковь. Через два года интенсивного ремонта Георгиевский храм вновь принимает рыбинцев.

Теперь у Рыбинска два кладбищенских храма – зимний и летний. Неподалеку в 1833 году выстраивают богадельню – двухэтажное каменное здание. Здесь «помещали престарелых нищих, не имеющих пристанища. И незаконнорожденных младенцев из ближних селений и деревень для призрения и воспитания». Средства на строительство богадельни дает городской голова Федор Тюменев. Здания составляют целый храмовый комплекс.

Такие группы до революции в Рыбинске не редкость. Казанская и Введенская, Сретенская и Крестовоздвиженская: эти церкви дополняли друг друга и по смыслу, и архитектурно. Сегодня осталась лишь одна пара. И нередко ее воспринимают как единый Вознесенско-Георгиевский храм.

Теснота – вот главная претензия к Георгиевской церкви в XIX веке. Рыбинск растет стремительно: в 1856 году рыбинцев насчитывалось 8 600 человек, через сорок лет – уже 25 тысяч. И спустя сто лет после возведения каменного здания церковь решили расширить.

Но как? Храм вплотную обступают могилы. У городского архитектора Григория Лозинского родился план, который можно назвать дерзким: возводить новый храм вокруг существующего. Александр Михайлов пишет: «В новой постройке полностью сохранялся прямоугольный алтарь и угловые устои четверика старой церкви. Они обстраивались новыми стенами с южной и северной сторон, увеличивая площадь церкви».

Но можно ли доверить начинающему архитектору в одиночку исполнять столь дерзкий план? Губернские строители-специалисты, рассматривая проект, советуют: «За ведением технических работ должен наблюдать архитектор, имеющий на то право».

Для присмотра за строительством приглашают опытного губернского архитектора Иоасафа Яровицкого. Он немного изменяет проект молодого коллеги: отказывается от второго крыльца с западной стороны — там вплотную подобрались могилы. Для сохранения тепла сужены окна и понижены своды при сохранении высоты стены. Вместо тяжелого каменного парапета — кованый из железа.

Возводить стены начали летом 1881 года. По свидетельствам, в храме, вокруг которого грохотали строительные работы, совершались службы. Через четыре года все готово.

Теперь фасад кладбищенской церкви вместо кокетливых портиков с колоннами, вышедших из моды, украшает ряд одинаковых полукруглых окон.

На открытие Георгиевского храма, почитаемого горожанами, прибыло множество официальных лиц. Пресса писала: «Церковь эта устроена из прежней с увеличением размеров во все стороны. Ничего не осталось не обновленным, ничего не упущено из виду, что требовалось вновь соорудить. Даже для старообрядцев есть в этом храме святыня, это ряд древних XV-XVI веков фамильных икон в богатых позлащенных окладах из дому Николая Тюменева, расположенных в нижнем ярусе горящего золотом иконостаса».

И снова фамилия Тюменев и рядом с ней – упоминание старообрядчества. Николай Ионович, внук Федора Тюменева, – из семьи старообрядцев. Он — староста обеих церквей Георгиевского кладбища. Старообрядцы ратовали за сохранение старой веры, «древнего благочестия». Строгие и аскетичные, они не брили бороды и настороженно относились ко всему иностранному, модам и веяниям. А еще именно им Рыбинск обязан красотой и благолепием.

— Старообрядческие купеческие фамилии внесли огромный вклад в развитие и процветание города и уезда: Расплетины, Тюменевы, Наумовы, Неопихановы, Миклютины, основатель мебельной фабрики «Свобода» Михаил Цветов. Старообрядцем был и академик Алексей Ухтомский, — говорит Гожалимова.

Но самым главным попечителем церквей Рыбинска остается именно Николай Тюменев. Всю жизнь он жертвовал на богадельни, иконостасы, колокольни и дорогих архитекторов для храмов Рыбинска. По документам, он вложил в богоугодные дела больше, чем любой другой городской купец. Называют сумму в сто тысяч, в пересчете на современные деньги – это восемь миллиардов рублей. Чем не пример для современных негоциантов?

И трепетней других храмов Тюменев опекает церкви Георгиевского кладбища: выделяет деньги на перестройку Вознесенской и Георгиевской, на замену церковной утвари, устройство богатых иконостасов. Именно Тюменев приглашает губернского архитектора Яровицкого наблюдать за переделкой дорогого сердцу храма.

Но как же связать староверчество Тюменева и его благодеяния в пользу православных храмов? Неужели не было возражений, когда он принес в православный храм иконы, написанные «по старому обряду»? Судя по всему, это религиозное течение многими православными воспринималось с восторгом и уважением как исконное, древнее, а значит, «настоящее».

— Нередко бывало, что в православный храм иконы писали староверы. Мастера из Романова-Борисоглебска, например, особенно были востребованы, — рассказывает Ирина Хохлова, искусствовед, сотрудница Рыбинского музея-заповедника. — Очень ценилось то, что староверы-иконописцы бережно сохраняли и передавали от отца к сыну секреты ремесла, и то, что старообрядцы писали строго в традиционной манере, без «измов» — академизма, классицизма.

Вот так. И даже старовер или, скажем, человек из семьи со староверческими корнями мог стать церковным старостой православного храма. Если достаточно вкладывался в него, конечно.

Церковного старосту и радетеля Тюменева с почестями хоронят на пестуемой им территории, и нигде-нибудь — на паперти Георгиевской церкви. Почетное место, глубже, в самом храме, могли хоронить только членов царской семьи и святых.

После революции строители нового мира разрушили надгробные памятники семьи Тюменевых и других граждан, оставивших заметный след в жизни Рыбинска. Разобрана кладбищенская стена: и надгробия, и кирпичи ограды брали для нового строительства. Сегодня любопытный гость старейшего в Рыбинске некрополя отыщет лишь пару десятков могил двухвековой давности.

Краевед Золотарев, тот самый Алеша, игравший на кладбище в прятки, пытался спасти если не камни, то хотя бы память. В 1918-1919 годах комиссия по изучению Рыбинского некрополя списала надписи со старинных памятников, с некоторых даже сделали рисунки.

Интересна история мемориальной доски, посвященной самому честному полицмейстеру Рыбинска, – Ивану Дееву.

— Генерал-майор Деев, по легенде, никогда не бравший взяток, был похоронен на Георгиевском кладбище. В ходе расширения храма могила генерала оказалась под фундаментом, на церкви появилась памятная доска в его честь. В последние годы существования СССР она таинственным образом исчезла, — рассказывает Оксана Гожалимова. – Семь лет назад члены ВООПИК плиту восстановили. А подлинная мемориальная доска XIX века внезапно нашлась в запасниках музея.

Семьдесят лет существования СССР в Георгиевском храме жили студенты, там складировали продукты для железнодорожников, хранили архивы.

— В советское время Георгиевская церковь потерялась. На виду у дороги стоит Вознесенская — светлая, высокая. Неудивительно, что рыбинцы позабыли про приземистый храм позади нее – он был лишен куполов и крестов, плотно зарос деревьями. И когда его очистили, буквально вырубили из небытия – у многих был шок. Просто история Спящей красавицы, — говорит замдиректора музея.

В перестройку Георгиевскую церковь передали РПЦ. Реставраторам удалось вскрыть и восстановить масляную роспись XIX века. В конце девяностых после капитальной реставрации храм заново освятили.

В советское время Георгиевская церковь потерялась. На виду у дороги стоит Вознесенская — светлая, высокая. Неудивительно, что рыбинцы позабыли про приземистый храм позади нее – он был лишен куполов и крестов, плотно зарос деревьями. И когда его очистили, буквально вырубили из небытия – у многих был шок. Просто история Спящей красавицы