Трущобные люди по-ярославски. Очерк-исследование

И  все эти люди на  дне, бесповоротно на  дне. И  выхода им  нет.

Затягивает это дно, эта густая тина, эта атмосфера трущобы, эта голодная и  холодная «воля».

Эти люди, не  ужившиеся с  условиями жизни, эти несчастные, загнанные сюда обстоятельствами, приживаются здесь.

Владимир Гиляровский «Трущобные люди»

Трущобные люди по-ярославски. Очерк-исследование

На акции «Накорми голодного»

Написано много историй о  том, как человек оказывается на  дне. Такие истории писали и  двести лет назад, и  сто. Но  ни  годы советской власти, когда нищенство и  бродяжничество в  России были официально запрещены, ни  современные реалии не  уменьшили число тех, кто в  силу обстоятельств оказался без денег, крыши над головой и  документов. Летом для такого каждого куста  — дом, а  вот зимой беда.

В  Ярославле бомжи находят приют в  «Доме ночного пребывания». Правда, там принимают только мужчин  — и  только на  ночь. В  годы экономического подъема власти города планировали создавать и  женский приют, но  об  этом забыто. Теперь ночлежка может принимать только 34  постояльца. Что делать остальным?

Сколько у  нас таких «остальных», никто не  скажет. Судя по  тому, что к  местам раздачи бесплатного питания  — они в  городе есть  — приходят десятки, нуждающихся достаточно.

...К площадке станции техобслуживания, расположенной через дорогу от  Яковлевского храма, я  подошла ровно к  полудню. Народ уже собирался у  самодельного столика, вкопанного в  землю. Кто сидел прямо на  земле, кто нетерпеливо прогуливался рядом.

Девочка лет четырех, пришедшая вместе с  мамой, хвасталась окружившим ее  «бабушкам и  тетям» своим богатством  — поочередно вынимала из  тканевого мешочка то  кулончик на  цепочке, то  кольца с  разноцветными камушками, вставленными в  металлическую оправу. Женщины с  интересом разглядывали украшения и  восхищенно качали головами. Мама малышки тем временем достала из  большой сумки пластиковое ведерко с  крышкой. Присмотревшись, я  заметила, что точно такие  же ведра держат в  руках остальные.

—  А  ты  чего с  пустым-то? Как суп понесешь? Здесь есть будешь?

Пожилая женщина немногим старше меня посмотрела с  недоумением. Лицо доброе, взгляд открытый. Я  спросила: «А  вы  сюда постоянно ходите?»

—  Да  уж  почитай лет пять. Не  думала никогда, что доживу до  такого. А  что делать? Пенсии не  хватает, а  здесь суп дают три раза в  неделю и  чай, и  хлеб.

Через несколько минут от  храма в  нашу сторону начала движение старенькая «буханка». Остановилась. Народ  — собралось как минимум три десятка человек  — сразу оживился.

—  Иной раз и  полсотни приходит,  — увидев мое удивленное лицо, пояснила собеседница. —  Да  ты  не  стесняйся, подходи, сейчас баки вытащат. Алкашей не  бойся, они тихие.

Из  машины вышел мужчина, улыбнулся всем.

—  Ой, Сергей, как  же я  по  тебе соскучилась! —  Прокричала ему неопределенного возраста шатенка. Отекшее с  устатку лицо ее  расплылось в  улыбке.

Спутник дамы ступал по  земле нетвердо, но  ведро под суп держал крепко.

Вслед за  Сергеем из  машины вышли женщины и  мужчина, которые помогли вытащить тяжелые металлические контейнеры с  супом и  чаем. После короткой молитвы начали раздавать. Те, кто пришел «с  пустым», брали одноразовые тарелки. Ели прямо здесь, примостившись за  столом. Остальные, наполнив ведра, стали расходиться.

Мама с  дочкой не  торопились. Женщина аккуратно уложила в  сумку хлеб, закрыла ведро с  супом крышкой.

—  Пятерых деток поднимаю, а  они едят ого-го как,  — сказала она. Выглядела женщина усталой.

—  А  муж где? —  Осторожно поинтересовалась  я.

—  На  работе. Мы  бы без его денег не  выжили. Своих-то детей у  нас трое, эта вот самая маленькая, но  сестру мою родительских прав лишили, пришлось и  ее  карапузов себе забрать. Так-то папаше их  отдали, да  только он  ко  мне их  привел. Вот и  живем вместе. Спасибо людям добрым, помогают. И  в  храме без помощи не  оставляют.

Трущобные люди по-ярославски. Очерк-исследование

Сергей Ражев

Заметив, что мужчина, который «за  главного» освободился, я  пошла к  нему. Смотрел приветливо, улыбался. Таких добрых глаз, как у  него, я  не  видела никогда.

Знакомимся. Сергей Ражев одновременно успевает и  какие-то распоряжения отдавать, и  подопечным помогать, и  подбодрить. Стоит прямо  — крепкий, высокий, уверенный в  себе мужчина.

—  Восемь лет назад по  благословлению нашего митрополита отец Алексей Кириллов, настоятель Яковлевского храма, вместе с  Ольгой Тихоновой, хозяйкой ресторана «Волга», решили провести благотворительную акцию «Накорми голодного». Три раза в  неделю эта машина с  тремя семерками на  номерном знаке подъезжала сначала на  площадку за  кинотеатром «Аврора», а  потом вот сюда, в  чистое поле рядом с  СТО, и  раздавала горячую еду всем нуждающимся. Не  знаю, может быть, сначала у  инициаторов и  мысли не  было о  том, что эта акция затянется на  долгие годы, но  вот как-то получилось, что продолжается она. И  все эти восемь лет я  кормлю людей.

Чем по  жизни занимаюсь? Работаю. В  1993 году пришел в  епархиальное управление устраиваться водителем. Начал трудиться, мне понравилось. Все понравилось, особенно люди. Они там какие-то особенные подобрались  — отзывчивые. Сам я  человек православный, поэтому не  только этим делом занимаюсь, но  и  в  храме прислуживаю алтарником.

Знаете, у  человека должна всегда быть перспектива роста. Нет, не  карьерного  — духовного, это важнее.

Семья моя меня поддерживает во  всем, супруга тоже православная, в  хоре поет церковном, она регент. Кстати, в  храме мы  и  познакомились. Сыновья, Кирилл и  Федор, с  нами всегда. Бывает, мне помогают людей кормить, хлеб раздают, чай разливают. Старшему 16  лет, младшему 12. В  любую погоду ездили со  мной, и  зимой, и  летом.

Нет, зимой никакой палатки не  ставим. Долго это, да  и  хлопотно. Хотела нам администрация района павильон специальный соорудить, но  пока вопрос не  решается. Не  подумайте, мы  здесь не  мусорим, все убираем после того, как люди поедят.

К  нам сюда разный народ приходит, не  только бездомные, но  и  многодетные, как видите, немало пенсионеров, даже социальные работники порой заглядывают, еду для своих подопечных берут. Мы  никому не  отказываем. Здесь у  нас собираются и  сидельцы бывшие, и  безработные, и  наркоманы с  алкоголиками.

Что вы  такое спрашиваете?! Никто у  меня отторжение не  вызывает. За  восемь лет ни  разу даже мысли об  этом не  было. Сама вера православная учит нас терпению, любви и  снисходительности. Ситуации, конечно, разные бывают. Порой и  дебоширить мужички начинают, и  подраться норовят, приходится их  успокаивать. Но  за  столько лет выработался и  у  нас свой свод правил  — матом здесь никто не  ругается, пьяным сюда тоже не  стоит приходить.

Захаживали к  нам сюда молодцы крепкие с  листочками и  визитками, звали пожить подопечных наших в  работных домах, обещали кров, еду и  даже деньги за  работу. Но  большинство их  стороной обходит. Говорят, что в  домах этих и  насильно могут удерживать. Там ты  уже не  свободный человек, а  раб.

Года три назад мне рассказали о  таких вот хозяевах работных домов, знаю, что нехорошие это люди. Кто рассказывал? Да  те, кому сбежать удалось.

Не  раз я  слышал упреки от  прохожих, мол, зачем вы  алкашей кормите, тунеядцев поощряете. Но  я  знаю, что далеко не  все мои подопечные работать могут. Желание работать изнутри идет, когда этот огонек внутри загорается, мы  работаем. А  у  них нет этого горения. Души потухшие.

Но  в  Евангелие написано, что Христос пришел на  Землю всех спасать. И  умер он  за  всех нас, и  за  них тоже. Вот мы  за  всех и  боремся. Не  всегда, конечно, успешно.

Многих из  тех, кто к  нам приходил, в  живых уже нет. Кого-то малолетки до  смерти забили, кого-то ножом пырнули в  укромном месте, кто-то от  водки сгорел... За  восемь лет человек десять мы  потеряли. Я  их  всех помню.

Каждые три дня мы  здесь «Отче наш» читаем. И  до  некоторых доходит молитва. Они уходят, устраиваются на  работу, начинают вести другую  — нормальную жизнь. Я  спрашивал у  них о  том, что помогло им  выбраться из  трясины, что дало силу? И  все отвечали: «Молитва помогла».

Девушка сюда к  нам захаживала. Молодая, лет двадцати трех. Все время пьяная была. А  потом вдруг пропала. И  вот как-то встречаю я  ее  у  храма. Она одета прилично, причесана, с  макияжем. Поздоровались, разговорились. Рассказала она, что и  ей  молитва помогла, мол, Николаю Чудотворцу молиться ходила, о  спасении просила. И  чудо случилось! Вот ради встреч с  такими вот чудесами стоит здесь работать.

А  до  храма сразу не  все доходят. Кому-то стыдно идти туда в  рваной и  грязной одежде, но  здесь все проще  — обстановка располагает к  молитве, да  и  еда тоже. Они как поедят, все добрее становятся.

Трущобные люди по-ярославски. Очерк-исследование

Бомж Миша

В  Ярославской ночлежке на  Чехова я  уже бывала, поэтому с  Ольгой Лобачевой, директором МКУ «Дом ночного пребывания для лиц без определенного места жительства и  занятий», мы  встретились как добрые знакомые.

Ольга Анатольевна  — человек во  всех отношениях неординарный. Она из  тех, кого называют неравнодушными и  инициативными. Любит порядок, потому у  нее в  «Доме» чисто и  даже как-то уютно. Самое главное  — несмотря на  любовь к  дисциплине и  порядку, она жалеет всех своих постояльцев, относится к  ним по-людски.

—  Корнеев, иди сюда! Ты  мылся сегодня? Нет? Вечером приходи, помоешься. Где твои сапоги, ты  вчера в  сапогах был, а  сегодня в  сланцах. Куда сапоги дел? Опять не  помнишь! Эх, Корнеев, горе ты  мое. Иди, примерь вот.

Директор на  минуту исчезает в  комнате, где на  вешалках аккуратно развешаны чистые мужские вещи. Внизу в  специальных углублениях стоит обувь. Она возвращается с  парой практически новых кроссовок и  протягивает их  мужчине.

На  том какая-то старая дырявая куртка, снизу торчит еще одна  — из  искусственной кожи, вся потертая, с  проплешинами. Брюки тоже рваные и  очень грязные. Разит от  мужика. Видно, что он  давно не  то  что не  мылся  — не  умывался даже. В  руках коробка с  чем-то съестным, оттуда неким подобием вилки он  достает кусочки и  отправляет их  сразу в  рот. Мне его жалко.

Вскоре подходит еще один постоялец. Говорить он  не  может, но  видно, что все понимает. Ольга Анатольевна обещает приютить его на  ночь и  велит приходить без опозданий.

А  вот постоянный клиент по  имени Миша  — настоящая местная звезда. Про него писали местные газеты и  онлайн-издания, поэтому с  журналистами он  разговаривает по-своему, как с  неразумными детьми, терпеливо все поясняя.

Судьба у  Миши, по  его словам, трудная. Он  инвалид второй группы. Мать потерял ребенком, она была наркоманка, рано умерла. Отец не  хотел заниматься сыном. В  зависимости от  настроения Миша рассказывает то  о  сестре, которая работает в  суде, то  о  состоятельном брате, но  в  действительности родных у  него нет. Разве что злобный «друг», от  которого Миша спасается бегством. Потому как, если случайно попадется тому на  глаза, тот его сильно изобьет. Такое вот проявление большой любви.

Бомжевать Миша стал рано. Говорит, в  юности друзья уговорили попробовать наркоту, он  попробовал, а  потом, как поясняет, «слетел с  катушек». Миша любит путешествовать. И  в  Москве бывал, и  в  других городах.

—  Но  однажды закончились у  меня деньги, пошел я  к  Леонтьевскому кладбищу на  бесплатное кормление, туда три раза в  неделю еду привозят и  раздают всем. К  мосту Добрынинскому не  хожу  — далековато мне. Да  и  не  очень мне там нравится. Туда Леша приезжает, он  работный дом содержит. Тоже еду привозит. Но  с  ним не  хочу встречаться. Как-то я  жил у  него в  работном доме. Недолго выдержал, ушел.

Зимой народ в  эти работные дома идет, а  где еще от  стужи спасешься? Это только летом под каждым кустом дом, а  зимой холодно. Но  теперь и  у  Леонтьевского кладбища ходят эти  же люди с  бумажками, тоже в  работные дома зовут. Но  я  пока не  хочу. Ученый.

Сколько там платили? Да  я  и  не  помню. Когда жил на  Портовой, там платили. Получил как-то получку, пошел в  магазин за  мылом и  другими средствами гигиены, а  там пиво продают. Ну, я  и  дал слабинку. Взял полторашечку крепкого пивка, выпил. Ночевал на  вокзале, нельзя в  работный дом выпившим приходить. А  так работать приходилось тяжело и  подолгу. Бывало, потаскаешь диваны да  кровати, и  спина отнимается, на  следующий день разогнуться не  можешь. Это тебе не  улицы мести.

Как-то ночевал на  вокзале, ко  мне ребята подошли: мол, не  хочешь в  Москве поработать, мы  тебе и  жилье дадим. Я, дурак, согласился, поехал. Потом еле ноги оттуда унес.

Сейчас вот здесь у  Ольги Анатольевны поживу, у  меня ведь того  — паспорт-то украли, надо документы выправлять. А  так  я, в  основном, на  вокзале живу, у  меня там с  господами полицейскими хорошие отношения, они чуть что меня понятым зовут, все время их  выручаю.

Предлагают мне в  интернат документы оформить. Но  ведь там еще хуже, чем в  работном доме  — сядешь за  решетку, и  тебя никуда не  выпустят. Это у  Ольги Анатольевны я  как человек  — и  в  душ схожу, и  на  кровати посплю, и  чаю попью, а  там кем буду?

Таким, как Миша, привозят в  ночлежку продуктовые наборы. Не  бог весть что, но  поесть можно, если есть у  тебя кипяток под рукой. Одно условие у  благодетелей  — чтобы набор получить, надо паспорт показать, но  штампа о  прописке там стоять не  должно.

О  каждом клиенте ярославской ночлежки, говоря правду, можно роман писать. Кого только судьба сюда не  заносит! Ночуют здесь и  состарившийся педофил, трижды сидевший в  тюрьме, и  тихий алкоголик-инвалид, и  профессиональный бомж, бывший осведомитель, разучившийся говорить после разбивших его сначала инсульта, а  потом инфаркта.

Педофилу и  тихому алкоголику приходится нелегко  — их  преследуют «друзья» с  зоны. Бывает, что и  ловят, вот тогда наступает кошмар. Их  насилуют и  жестоко избивают. 
Судьбы тех, кто попадает в  работные дома, складываются по-разному.

Как нам рассказал ярославец Сергей (свою фамилию он  предпочел не  называть), есть и  те, кто в  работном доме сделал карьеру  — стал бригадиром. Эта должность дает дополнительный заработок. А  еще, по  словам Сергея, за  хорошее поведение можно получить деньги, возможность свой работный дом открыть. Мой собеседник не  думает скрывать, что в  ряде подобных заведений «клиентов» удерживают насильно до  тех пор, «пока они не  встают на  путь исправления». О  методах воспитания строптивых умолчал. О  том, как некоторые попадают в  работные дома, тоже.

А  попадают по-разному. Несколько месяцев назад рядом с  магазином «Глобус» появился безногий мужчина. Он  сидел у  перехода на  тележке и  просил милостыню. Народ подавал охотно, всем было жаль инвалида.

Нашлись граждане, которые не  просто дали денег, но  и  смогли расспросить мужчину о  том, как он  попал на  улицу. Тут выяснилось, что родом он  вообще не  из  этих мест, привезли его в  Ярославль силой «нехорошие люди», заставили попрошайничать. Горожане связались с  родственниками, которые подтвердили, мол, да  — это наш пропавший домочадец, которого мы  ищем давно. Дальше как в  сериалах  — приехала машина, увезла человека в  безопасное место, где накормили, обогрели, предоставили кров и  дождались приезда близких.

Хэппи-энды случаются нечасто. Чаще «трущобные люди» пропадают без следа, их  не  ищут  — некому искать.

В  большинстве стран Европы к  бездомным относятся не  просто терпимо  — им  стараются помочь. Причем помогают не  только благотворительные организации, помогают и  социальные государственные службы. В  России благотворительные организации не  в  состоянии помочь всем, а  у  государства нет денег. Замкнутый круг: те, кто оказался в  бедственном положении, растят новые поколения алкоголиков, наркоманов и  бомжей. У  нас нет Трущоб, о  которых писал Гиляровский, но  никуда не  делись трущобные люди. Они живут рядом с  нами, порой лишенные элементарных удобств, месяцами не  получающие медицинскую помощь.

Можно сказать, что они сами виноваты, а  можно помочь. Например, отнести на  гуманитарный склад Ярославской Епархии на  Суркова, 8/3  одежду, которую вы  и  ваши дети не  носите. Там с  благодарностью примут мужские вещи и  обувь, продукты питания с  большим сроком годности  — консервы, крупы, растительное масло. По  словам сотрудницы отдела по  благотворительности, социальному служению и  взаимодействию с  медицинскими учреждениями Епархии Елены Балякиной, подопечных немало. Детям из  малообеспеченных семей нужны для школы одежда и  обувь, ручки, тетрадки, сумки, рюкзаки, спортивная форма.

«Яркуб» продолжит тему  — мы  постараемся рассказать, как и  чем малоимущим помогают ярославские власти.